Михайловский герои и толпа. Концепция «героев» и «толпы» Н.К. Михайловского

Михайловский герои и толпа. Концепция «героев» и «толпы» Н.К. Михайловского

В 1882 году Н.К. Михайловский опубликовал статью: «Герои и толпа», где он признавал личность («героя») главным творцом истории. Или: условия жизни постепенно превращают массу в «толпу», но «герой» своим примером может увлечь её на подвиг либо на преступление… «В последней трети XIX в. - начале XX в. идеи личности-одиночки, способной совершить благодаря силе своего характера и интеллекта невероятные вещи, в том числе повернуть ход истории, были очень распространены, особенно среди революционно настроенных молодых людей. Это сделало популярным вопрос роли личности в истории, в формулировке Т. Карлейля, взаимоотношений «героя» и массы (в частности, стоит отметить «Исторические письма» революционера-народника П.Л. Лаврова). Существенный вклад в развитие этой проблемы внёс Н.К. Михайловский (1842-1904). В своей работе «Герои и толпа» он формулирует новую теорию и показывает, что под личностью можно понимать не обязательно выдающуюся личность, а в принципе любую личность, которая волей случая оказалась в определённой ситуации во главе или просто впереди массы. Михайловский в отношении исторических личностей не развивает подробно эту тему. Его статья скорее имеет психологический аспект. Смысл идей Михайловского состоит в том, что личность вне зависимости от её качеств может в определённые моменты резко усилить своими эмоциональными и иными действиями и на- строениями толпу (аудиторию, группу), отчего все действие приобретает особую силу. Словом, роль личности зависит от того, насколько её психологическое воздействие усиливается восприятием массы.

Связанные вопросы и ответы:

Михайловский основные идеи. Вопрос . Субъективная школа социологии (п.Л. Лавров, н.К. Михайловский)

Субъективное направление возникло в конце 60-х годов XIX в. и просуществовало до Октябрьской революции, подвергнувшись значительной эволюции.

Субъективная социология была своеобразным ответом: на волнующий в конце 60-х - начале 70-х годов демократически настроенных людей вопрос о том, что необходимо; сделать, чтобы изменять «народную долю». Разработка учения об обществе в целом, выявление закономерностей и направленности его развития находились в центре внима­ния субъективной социологии. Уделялось внимание и раз­работке теории общественного прогресса.

По мнению представителей этого направления, позити­визм О. Конта является как раз тем учением, благодаря которому возможен синтез беспристрастного и свободного от оценочных суждений анализа (т.е. истинно научного анализа) существующей действительности с возможностью вмешательства в нее субъективного элемента — личности. Задачей данной личности является переустройство мира на основании рациональных, разумных и справедливых начал.

Субъективная социология – это специфически российское направление. В основе ее лежит использование социологом в качестве основного инструмента исследования субъективного метода, а предметом изучения общества и человека является привносимый в социальную жизнь субъективный элемент. Субъективный метод рассматривается как подлинно социологический - в отличие от объективного, естественно-научного. Поскольку основной единицей общества считалась личность (но не класс и социальная группа), постольку социолог должен был исследовать ее помыслы и внутренние устремления. Именно они оказывают определяющее влияние на ее деятельность, а не объективные внешние факторы. Поэтому для изучения деятельности личности нужен был субъективный метод, включавший в себя принцип «сопереживания» социолога исследуемому объекту.

К числу характерных черт субъективной социологии относят:

1 . признание основным элементом общества и его социальной силой – личности. Общество мыслится как совокупность индивидов с их потребностями и интересами.

2. субъективная социология резко и категорично противопоставляет общество и природу, т.к. в природе действуют связи причинные, а в обществе целевые факторы.

3. обоснование ценностного подхода к анализу общественных явлений, в че предопределили идеи зарубежного неокантианства.

4. субъективная социология рассматривает в качестве важнейшей проблемы общественной жизни проблему свободы личности. В связи с чем одной из важнейших категорий является категория возможности.

5. субъективная социология не только обосновала ценностный подход, но и рассматривала общество как реальность, в которой может быть воплощен нравственный идеал.

Основателями субъективной социологии принято считать Лаврова и Михайловского.

Петр Лаврович ЛАВРОВ (1828—1900) — философ, исто­рик, литературный критик и известный революционный деятель. После окончания артиллерийской академии неко­торое время был преподавателем в военных учебных заве­дениях.

Основные социологические работы, написанные Лавро­вым,— «Исторические письма» (1870), «Формула прогрес­са Михайловского» (1870), «Социологи—позитивисты» (1872), «Знание и революции» (1874), «Кому принадлежит будущее» (1874), «Введение в историю мысли» (1874), «О методе в социологии» (1874), «Государственный элемент в будущем обществе» (1876), «Противники истории» (1800), «Теория и практика прогресса» (1881), «Социальная рево­люция и задачи нравственности» (1884), «Задачи понима­ния истории» (1898), «Опыты истории мысли Нового времени» (1894, 1 т.) и «Важнейшие моменты в истории мысли» (1903).

Михайловский герои и толпа эссе. Заключение

Интерес Михайловского к социальной психологии был связан с проблемами массовой психологии. Он обосновывает необходимость выделения этой области в специальную ветвь науки, поскольку ни одна из существующих социальных наук не занимается изучением массовых движений как таковых. По его мнению, «для становления этой области исследования важен анализ механизмов изменения психического состояния и поведения больших социальных групп» . Другая, противоположная, точка зрения, привела Михайловского к идейному кризису, который выразился в его теории «героев и толпы», объяснявшей «механизм коллективного действия склонностью человека к подражанию» .

Он обращается, на первый взгляд, к разнородным, не связанным между собой явлениям: массовым движениям и психическим эпидемиям средневековья, гипнотизму, сомнамбулизму, душевно-патологическим явлениям, явлениям массового «автоматического подражания» и т. п. Все эти явления Михайловский подводит под общий знаменатель, выдвигая для них общую причину: «подавление индивидуальности».

Он попытался дать и определение основных характеристик поведения (анонимность, внушаемость, обезличенность), ее классификацию, управление толпой, лидерство в ней. Все приведенные выше факты подражаний являются скорей только случаями нравственно заразительного или бессознательного подражания. Н.К. Михайловский утверждал, что личность имеет право свободного выбора линии собственного поведения и деятельности, а значит, имеет собственную моральную позицию и может оценочно подходить к общественно-историческому процессу. Пытаясь разобраться в механизме психологического воздействия личности на массу, Н.К. Михайловский выделял два противостоящие друг другу понятия - «Героя» и «Толпу».

При этом «героем» он называет человека, увлекающего своим примером массу других людей «на хорошее или дурное», а толпой - массу индивидов способную «увлекаться примером высоко благородным или низким». Он также отмечал, что такое положение ненормально и что народ до тех пор будет «толпой» (легко впадающей в гипнотическое, безрассудное подражание), пока каждый человек не станет развитой индивидуальностью, обладающей активным творческим началом.

Он утверждал, что неумолимая тяга людей к коллективному подражанию возникает у них в особой социальной ситуации: при подавлении их индивидуальности практически до нуля и неизбежного в этих условиях появления «героя», увлекающего эту обезличенную массу любым актом - преступным или милосердным, «грязным» или «светлым», или этически нейтральным, безразличным. «Герой», человек, который шаблонизирует, унифицирует поведение массы. «Толпа» - это уже не механический конгломерат лиц, она характеризуется особым коллективно-психологическим состоянием сознательной и иногда даже иррациональной связи. В «массе» рассеяны однообразные, скудные, монотонные впечатления, слабо и вяло функционирующие в психике ее каждого представления. Отсюда внутренняя жажда «подражания» в толпе, инстинктивная имитация подлинной индивидуальности. Толпа находится в «хроническом» ожидании героя. Подражание «герою», по Михайловскому, факт глубоко регрессивный, частота этих фактов - показатель общего патологического состояния общества. «Критика иногда ошибочно приписывала Михайловскому мысль о том, что в полукрепостнических, жалких условиях жизни русского народа, «героем» для него должна выступить интеллигенция. Но Михайловский этого нигде не говорил, у него совсем другая трактовка роли интеллигенции. А именно - это надклассовая историческая группа лиц, возникающая на последних стадиях эволюции «сложной кооперации» и должная обеспечить научно и этически (через идеал) переход к новой «простой кооперации».

Теория героев. ТЕОРИИ «ГЕРОЕВ» И «ТЕОРИИ ЧЕРТ»

Теории данной группы — из разряда древнейших. Только кратко упомянем некоторые их истоки. Как известно, значительная часть политико-психологичсс- ких черт лидерства детерминирована культурой. Древние египтяне приписывали следующие «божественные черты» своему императору: «властное высказывание» в устах, «понимание в сердце», а «язык его — усыпальница справедливости».
Гомеровская Илиада раскрыла четыре необходимых, по мнению древних греков, качества: справедливость (Агамемнон), мудрость (Нестор), хитрость (Одиссей), доблесть (Ахилл). Однако модели поведения лидеров и «наборы» лидерских «черт» многократно менялись со временем.
Относительно поздние представители «героической» теории (Т. Карлайл, Е.Е. Дженнингс, Дж. Дауд и др.) рассматривали героев (по их мнению, история — это творение «героев», великих людей) для выделения качеств, «передающихся по наследству» и «способствующих завлечению масс». Возникшая вслед за развитием «героической»? «теория черт» пыталась дать ответ на вопрос, какими же чертами должен обладать лидер как особый тип деятельности. Сторонники этой теории (Л.Л. Бернард, В.В. Бинхам, О. Тэд, С.Е. Кил- боури и др.) считали, что лидером человека делают определенные психологические качества и свойства («черты»).
Лидер рассматривался через призму ряда факторов. Во-первых, «способности» — умственные, вербальные т.д. Во-вторых, «достижения» — образование и спорт. В-третьих, «ответственность» — зависимость, инициатива, упорство, желание и т.д. В-четвертых, «участие» — активность, кооперация и т.д. В-пятых, «статус» — социально-экономическое положение, популярность. Наконец, в-шестых, «ситуативные черты» личности.
Отметим основные качества, необходимые лидеру в рамках этого подхода:
сильное стремление к ответственности и завер-шению дела;
энергия и упорство в достижении цели; рискованность и оригинальность в решении проблем;
инициативность;
самоуверенность;
способность влиять на поведение окружающих, структурировать социальные взаимоотношения;
желание принять «на себя» все последствия действий и решений;
способность противостоять фрустрации и распаду группы.
Любопытно, что комплексное исследование лидерского поведения, предпринятое в прикладных целях в Госдепартаменте США в 1979 г. показало, что наиболее важные черты современного политического лидера — это неформальные организаторские навыки, избегание бюрократических подходов, терпимость к фрустрации, прямота суждений, способность выслушать чужое мнение, энергичность, ресурс роста и юмор. Забавно, что интеллектуальные способности не считаются решающими для лидера.
М. Вебер считал, что «три качества являются для политика решающими: страсть, чувство ответственности и глазомер… Страсть в смысле ориентации на сушество дела, страстной самоотдачи делу… Глазомер способный с внутренней собранностью и спо-койствием поддаться воздействию реальностей… тре-буется дистанция по отношению к вещам и людям,.. Проблема состоит в том, чтобы втиснуть в одну и ту же душу и жаркую страсть и холодный глазомер».
Впрочем, теории «героев» и «черт» продолжают итожить число своих сторонников и списков необхо-димых лидерам качеств. В определенной мере, это инерция прежних, описательных подходов. Научное же изучение феномена пошло дальше.

Российская традиция изучения толпы. III. Американская традиция изучения толпы

В американской психологии проблема психологии толпы как естественного спонтанного скопления людей получила несколько иное направление. Американские психологи употребляют термин «стихийное массовое поведение» и сосредоточивают свое внимание на поведении индивида, а не толпы в целом.

Один из первых экспериментов был проведен в 1941 г. Н. Мейер (N. Meir), Дж. Мененга (G. Mennenga) и Г. Стольц (Н. Stoltz) попытались собрать толпу около тюрьмы, распространив листовки с сообщением, что «тысячи граждан штурмуют тюрьму с намерением линчевать преступника, похитившего ребенка». Затем экспериментаторы опрашивали собравшихся возле тюрьмы людей о мотивах их прихода, стремясь установить причины их присоединения к толпе (по: Рощин, 1990, с. 8).

Дж. Френч (J. French) в 1944 г. попытался вызвать панику у двух групп своих испытуемых, создав у них впечатление, будто в здании начался пожар. Эксперимент не удался, поскольку испытуемые не поверили в реальность опасности. Другие эксперименты, нацеленные на вызов паники, также не удались, поскольку испытуемые не испытывали страха. Г. Келли с сотрудниками в 1965 г. пробовали создать ситуацию, которая вызывала бы настоящий страх у участников эксперимента. Для решения групповой задачи на спасение испытуемые должны были нажимать на определенные кнопки и выработать необходимый алгоритм действий. При одновременном нажатии разными испытуемыми на две или более кнопки путь к спасению оказывался «забитым», за что испытуемые получали болезненный удар током. Этот эксперимент также мало что дал, кроме вывода о том, что паники в условиях спасения людей с ограниченными возможностями можно избежать лишь в случае, когда люди используют эти возможности по очереди, а не все сразу. Таким образом, лабораторное моделирование поведения толпы оказалось малоэффективным (по: Рощин, 1990, с. 9).

Герой и толпа кратко. Статья «Толпа и герои». Анализ

Интерес русского исследователя к проблеме поведения человека в толпе и возникновение самой концепции «героев и толпы» имели свои социокультурные основания. Известное постреформенное разочарование русской либерально-демократической интеллигенции, развитие политически оппозиционных настроений, предчувствие смены образа жизни и всего культурного контекста под натиском бурного становления капитализма в России, наступление «века масс» взамен ожидаемой эпохи «просвещенного народа» -- все это отражается в мировоззрении Н.К. Михайловского (уже отошедшего к этому времени от идей народничества). Его взгляд на будущее России лишается прежнего оптимизма. И эту перемену сам мыслитель в значительной степени связывает с наличной общественной ситуацией, когда «под покровом толков о народе началась самая гнусная, самая возмутительная травля на интеллигенцию, а вместе с нею и на просвещение вообще». Обращение к проблематике «героев и толпы» имело для него прежде всего личностный смысл, так как именно в эпоху реакции, когда каждый «засосан мелкой и узкой действительностью», актуализируется извечное человеческое стремление к идеалу. Для Михайловского и близкого ему поколения русской интеллигенции, в известной мере увлеченной анализом объективных причин социальных явлений и «естественно-научных» оснований прогресса, таким идеалом выступало активное вмешательство, противопоставление личности, воодушевленной сознательно намеченными и нравственными целями, «естественному ходу вещей». Именно поэтому тема «героев и толпы» стала для исследователя рефлексией положения того поколения русской либерально-демократической интеллигенции, которое в 1880--1990-е гг. оказалось наиболее чувствительным к тому, что в русской общественной жизни «слова остались, животворящий дух исчез».