Внутри и вне помойного ведра краткое содержание. «Внутри и вне помойного ведра» Ф.Перлз (обзор книги)

Внутри и вне помойного ведра краткое содержание. «Внутри и вне помойного ведра» Ф.Перлз (обзор книги)

Это автобиография Фредерика Перлза. Судя по всему, писал он ее больше для себя, чем для людей. Это как будто было сеансом арт-терапии для него — выразить какие-то чувства через писание текста. Он несколько раз повторил, что пишет, чтобы развеять скуку и ему это помогает. Но в какой-то момент, наверное, ему надоело и он забросил это дело. Такое у меня сложилось впечатление от композиции книги.

Самое трудное, с чем я столкнулся при чтении — это его стихи. Белый стих. Чуть ли не треть книги в этих длинных, утомительных стихах. Может быть, они пострадали при переводе. Может быть, я не компетентный потребитель стихов. А может они и правда не очень. Не знаю. Сначала я их честно читал, но потом стал пропускать.

Не подготовленного читателя возможно удивит разговор автора с проекциями. Перлз вводит их в текст, говорит с ними и отвечает от их имени. Например, есть диалог с проекцией на читателя.

Я был немного разочарован, когда прочитал эту книгу. У меня было наивное идеализированное представление о Перлзе, как о человеке, достигшем вершин душевного здоровья и личностного роста. А вместо этого в тексте я увидел реального, усталого, с проблемами, грешного старого человека. Еще и с этими дурацкими стихами.

Но когда разочарование подулеглось, я увидел массу интересного в книге — разные дикие истории из жизни и практики (например, эпизод с дракой в бассейне или эпизод, где его душит клиентка), развенчание мифов (например, про то, что Перлз многое взял из восточных учений — он с ними познакомился уже в старости и не был очень впечатлен), пример осознавания, принятия и честного предъявления своих «недостатков» (склонность Перлза к выпендрежу), много интересных фактов для истории гештальт-терапии, много интересных идей для терапии.

В общем, чтение не для всех, но очень достойное. Гештальтистам, конечно, обязательно к прочтению.

Связанные вопросы и ответы:

Внутри и вне помойного ведра цитаты. КОРОТКО О ГЛАВНОМ

Воспоминания Перлза носят звучное название «Внутри и вне помойного ведра». В них он охотно и развернуто рассуждает о своих философских воззрениях, которые затем вылились в приверженность гештальтпсихологии и изобретение метода гештальттерапии. Высказывания же о личной жизни коротки и резки. Например, о семье, которую нынче назвали бы «неблагополучной» (ссоры, драки, подавление личности), он писал: «Мама амбициозна, любит искусство и ненавидит отца. Отец ненавидит мать, любит женщин, а также изображает из себя мастера масонов. На людях оба дружелюбны»*.

По этим словам видно, в какой обстановке ребенок рос. Наверное, именно в детские годы сложился его непростой, бунтарский характер с выраженным стремлением к самораскрытию. Позже Фриц косвенно подтвердит это, сформулировав идею о том, что уникальное человеческое «я» складывается одновременно из всех социальных, культурных, физиологических и нравственных факторов. Что человек и его окружение – единая система, и психотерапия невозможна без анализа контакта между ними.

Аналогично комментирует он и свой брак: «Женитьба. Затем двое детей, четверо внуков. Не самый образцовый муж. Жена увлечена экспрессивным движением – Гиндлер». И дальше: «Жили, в сущности, параллельно друг другу, с относительно немногочисленными взлетами ощущений сильной вражды и любви…» Примечательна даже история самой помолвки: «Лора настаивала на женитьбе. Я знал, что не принадлежу к типу способных стать мужьями. Я не сходил с ума от любви к ней, но у нас было много общих интересов, и мы часто хорошо проводили время. Когда я заговорил с Харником об этом, он ответил типичной психоаналитической уловкой: “Вам не разрешается принимать важные решения во время лечения. Если вы женитесь, я прерву анализ”. Будучи слишком трусливым, чтобы прекратить кушеточную жизнь по собственной инициативе, я переложил ответственность на него и променял психоанализ на женитьбу».

Возможно, после этих откровений имело бы смысл порассуждать о том, было ли в жизни Фрица Перлза простое человеческое счастье. Может быть, кто-то счел бы это поводом заподозрить его в мизантропии или банальном неумении выстраивать отношения с другими людьми. Об этом может свидетельствовать также и вторая неудача Перлза на личном фронте: Марти Фром, которая была моложе его на тридцать лет, после предложения руки и сердца немедленно ушла от Фрица к другому мужчине.

Как бы то ни было (а все это, разумеется, лишь домыслы), все эти взаимосвязи дали нам великую идею, изменившую психологический мир, – идею самоценности и величия отдельно взятого индивида, которого другой индивид не может и не должен судить по своим меркам.

«Я делаю свое, и ты делаешь свое. Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, и ты в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим ожиданиям. Ты – это ты, а я – это я. Если нам случится найти друг друга – это прекрасно. Если нет, то ничего не поделаешь».

Еще одной неудачей во взаимоотношениях можно считать встречу Перлза с его кумиром – Зигмундом Фрейдом. По легенде, в 1936 году они встретились на международном психоаналитическом конгрессе в Вене, куда Фриц прилетел, самостоятельно пилотируя личный самолет. Но создатель психоанализа смог уделить уже немолодому Фрицу всего несколько минут, за которые никак нельзя было обсудить все идеи фрейдизма, на что так рассчитывал будущий основатель гештальттерапии. Вот как он сам описывает встречу: «“Я приехал из Южной Африки сделать доклад и увидеть вас”. – “Ну, и когда вы уезжаете?” – спросил он. Я не помню остального четырехминутного разговора. Я был шокирован и разочарован».

Действительно, можно решить, что он попросту обиделся на Фрейда, которого после этой встречи стал низводить с пьедестала. Между тем люди знающие уверяют, что дело вовсе не в личных обидах.

«Когда мы изучали биографию и труды Фрица Перлза, мы были молодыми психологами чуть старше тридцати , – вспоминает психотерапевт, гештальтаналитик Даниил Хломов. – Тогда многие факты из жизни Перлза нам было трудно осознать. Это сейчас мы понимаем, что первую значимую книгу он написал, когда ему было уже 49 лет, что построена она была на 25-летнем опыте психоаналитической работы, взлетов и падений, откатов назад и возобновления работы в избранном направлении. Только с годами и опытом нам стало понятно, что его критика Фрейда – не обида, не бунт молодого “Эдипа” против власти отца. Эта критика – типичный пример развития психологической науки того времени, можно сказать ведущая тенденция: ведь все основные фигуры послевоенного психоанализа опирались на критику классического фрейдизма».