В нашу бытность весьма и весьма сложно сказать, а что же такое "Мужчина в Принципе"?

Из чтения старинных книг можно приблизительно определить его формальные константы. Вероятно, это было существо, наделенное централизованной активностью - активным интеллектом, восприятием, вниманием. Существо, для которого "Бытие в Мире" означало игру. Для него не было в жизни никаких внешних целей, для него был важен процесс, а не результат, достижение ценности, а не ценность сама по себе, акт познания, но не плоды оного

. Мужчина концентрировал внимание на любом объекте, ибо, согласно патриархально акцентированной онтологии, каждая часть отражает целое и пребывает в живой связи с целым. У него не было "Будущего" и судьбы как относительно детерминированной программы, а была энергетика "прошлого", организующая настоящий момент. Его желание рождалось из центра и творило свой собственный объект. Он не любопытствовал насчет строения травинки или звезды, но, уважая тайну всякой вещи, интересовался лишь взаимосвязью. Вряд ли ему была присуща агрессивность, ибо он старался выбирать сильного противника. Он стыдился своей победы и принимал поражение как стимул к продолжению борьбы, а смерть - как метафорический прорыв от одной формы бытия к другой.
Потерянное - игрушка стратосферы, до электронных схем расчисленный Адам.
Частицы и поля. Познания химеры.
Глядят зловеще с парапетов Нотр - дам.
Эти строки Готфрида Бенна - немецкого поэта нашей эпохи - хорошо иллюстрируют беспокойное присутствие нынешнего мужчины в хаотической и бессмысленной бесконечности космической ночи. Но эта столь акцентируемая нами потеря центра и солнечно - фаллической активности ощущалась поэтами довольно давно. Так звучит пересказ знаменитого стихотворения Джона донна, которое датируется концом XVI века: "новая философия подвергает сомнению решительно все. Тайный огонь погас. Солнце потеряно и земля, и никто не знает, где их искать. Люди откровенно признаются, что с этим миром все кончено, когда принимаются искать в планетах и небосводе новое и новое знание, а потом видят, что это новое опять распадается на атомы. Все распадается, все связи исчезают. "Трагической"заброшенности в мир", первичному ужасу бытия всегда соответствовало нечто незыблемое - плоская земля в центре вселенной, ослепительная и основательная религиозная догма, триадическая гармония духа, души и тела, архитектоника вербальной или музыкальной фразы. Сейчас все это в прошлом. Тотальная подозрительность стала нашей главной экзистенциальной категорией, неуверенность и сомнение сдерживают любой стихийный порыв, отравляют любую позитивную концепцию.
Почему так уж необходимо бороться за свободу, желать добра, жаждать наслаждений? Почему нельзя отдать жизнь за великую идею рабства, стараться преуспеть в злодеяниях и всеми путями стремиться к боли и страданию? Потому что в начале нашей цивилизации акцентировался мужской аспект иррационального первоединого и жизнь мыслилась как становление мужского позитива в женской (то есть идеологически враждебной) ночи, материи, смерти. В данном случае весьма важна акцентировка: сказать "Уран Родился" - значит сказать, что уран преодолел тягость мрака и хаоса и поднялся небом над враждебной материальностью; если же "гея родила урана" - значит уран только одно из многочисленных порождений космического партеногенеза.
Благо, свобода, любовь были для наших основателей центральными, идущими через сердце формообразующими идеями, для нас же это лишь обескровленные субстантивы, которые в лучшем случае вызывают неопределенный и нервический восторг. Эти центральные идеи постепенно в женской материальности растворились. Связь "Женственности и Катализатора Распада" убедительно выявил бахофен в середине прошлого столетия, как раз на закате патриархальной цивилизации, в период возникновения научного материализма, когда мать - природа занялась самопознанием с помощью своих новых апологетов - естествоиспытателей. Но гораздо раньше - в конце Xvii века - зазвучало критическое многоголосие "Безнравственности" и "неестественности" мифологии вообще и библии в частности. Фаллическую божественную активность зевса признали аморальной, отделение Евы от Адама - "Неестественным", равно как и вселенское "древо сефиротов", поскольку оно растет корнями в небо. Понятия "Женское" и "естественное" практически стали синонимами, потому что полностью исчезла главная теза патриархальной культуры - принцип инициативной мужской идеи. Медленно и верно произошло смещение аксиологической оси: женщина стала объектом фетишизации и преклонения, "Конкретной Ценностью", мужчина - тем, кто создает благоприятные условия развития этой "ценности". Всякая цивилизация невозможна без манифестации метафизического центра, недоступного никакой агрессивной рациональности: потеря такого центра превращает цивилизацию в автопародию. Евгений Головин - приближение к чёрной фантастике.